Общение с Ушаковым Андреем Ивановичем иногда засталяло
    людей терять дар речи... и не только...

На докладах у государыни Ушаков говорил тихо и тотчас замолкал, когда кто-нибудь входил в покои императрицы. Тогда оба они смотрели на вошедшего с одинаковым выражением настороженности и недоверия. Казалось, они были сообщниками в каком-то тайном и грязном деле...

Илья Муромец русского сыска

Собственно, так оно и было. Начальник Тайной канцелярии генерал Андрей Иванович Ушаков и императрица Всероссийская Анна Иоанновна имели много общего: у них была общая тайна, недоступная другим подданным. Без преувеличения можно сказать, что Ушаков держал руку на пульсе страны и знал обо всех, по преимуществу - нехорошее. О том же знала с его слов и государыня. Не было в сыске ни одного сколько-нибудь заметного дела, с которым бы благодаря Ушакову не ознакомилась императрица.

   Статьи близкие по теме: 
   ----------------------------------------------------------------------
   Толстой Петр Андреевич мастер тайной канцелярии Петра I
   Как оказалась на российском престоле императрица Анна Иоановна
   Почему Елизавета Петровна так и не решила главный личный вопрос
   Загадочная смерть имератора Петра I Алексеевича
   Москва, Кремль
   Исторический некрополь Архангельского собора
   Храм Василия Блаженного в Москве
   Петергоф - летняя резиденция Российских Императоров
   ----------------------------------------------------------------------

Карьера Ушакова на ниве тайного сыска началась еще в петровское время. К анненскому времени он многое повидал и испытал: выполнял секретные поручения Петра, был помощником П.А. Толстого, с которым пытал, а потом и казнил царевича Алексея. Попадал Ушаков и в опалу, которую, впрочем, счастливо пережил. А родился Андрей Иванович в 1670 г. в бедной, незнатной дворянской семье, до 30 лет жил в деревне с тремя братьями, деля доходы с единственного крестьянского двора, которым они сообща владели. Ушаков ходил в лаптях с девками по грибы и, как писал современник, "отличаясь большою телесною силою, перенашивал деревенских красавиц через грязь и лужи, за что и слыл детиною".

В 1700 г. 30-летний Ушаков был записан в преображенцы. После этого карьера "Ильи Муромца", засидевшегося на печи, развивалась стремительно благодаря его способностям и усердию. Но среди прочих сподвижников (гвардейцев) - людей честных, инициативных, бесконечно преданных своему Полковнику, - Ушаков выделялся тем, что любил и умел вести сыскные дела. Он отличился в бестрепетном расследовании служебных злоупотреблений крупных чиновников и всех врагов государя. Никто так много и с усердием не работал в застенке. Интересная черточка характера Ушакова видна из дела Степаниды Соловьевой, которая в июне 1735 г. была в гостях у Ушакова и за обедом пожаловалась на своего зятя - секретаря Василия Степанова. Баронесса сказала, что зять "ее разорил и ограбил и что в доме того зятя ее имеетца важное письмо".

Хозяин сразу насторожился и спросил: "По двум ли первым пунктам?", то есть не по наиболее серьезным политическим преступлениям. И хотя Соловьева уклонилась от ответа, в Тайной канцелярии вскоре завели на Соловьеву и ее зятя дело, а потом баронесса оказалась за решеткой и просидела в Тайной канцелярии несколько лет. Как видим, начальник Тайной канцелярии и в дружеском кругу, за обеденным столом оставался шефом политического сыска. Он так был увлечен своей работой, что часто ночевал в Петропавловской крепости, где находился застенок.

Ушаков, как и каждый начальник тайной полиции, несомненно, вызывал у окружающих страх. Хотя он не был ни ужасен лицом, ни кровожаден по характеру, ни угрюм по нраву. Современники писали о нем как о господине светском, вежливом, обходительном. Ясно, что люди боялись не Андрея Ивановича лично, а системы, которую он представлял, ощущали безжалостную мощь той машины, которая стояла за его спиной и могла каждого человека, выражаясь языком недавнего прошлого, "стереть в лагерную пыль". "Он, Шетардий, - рапортовали члены комиссии по выдворению из России провинившегося перед императрицей Елизаветой французского посланника в 1744 г., - сколь скоро генерала Ушакова увидел, то в лице переменился. При чтении (указа о высылке - Е.А.) столь конфузен был, что ни слова во оправдание свое сказать или что-либо прекословить не мог". Еще бы: он помнил, что в России есть места похолоднее Петербурга и что лучше Ушакову не перечить.

На крутых поворотах

Следя за карьерой Ушакова, нельзя не удивляться его поразительной "политической непотопляемости": он занимался делами тайной полиции при пяти монархах и особо возвысился при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Конечно, при этом он не имел душевного покоя - так резко менялась в те времена ситуация в стране, а главное - при дворе. На пресловутых крутых поворотах истории в послепетровское время люди легко теряли не только чины, должности, свободу, но и голову. Судите сами: в 1739 г. вместе с кабинет-министром Артемием Волынским Ушаков допрашивал попавших в опалу князей Долгоруких, а вскоре, в 1740 г., по воле фаворита Анны Иоанновны - Бирона, он пытал уже самого Волынского. Потом, в начале 1741 г., после смерти Анны, Ушаков допрашивал уже самого Бирона, свергнутого фельдмаршалом Минихом, еще через несколько месяцев, в 1742 г., "непотопляемый" Ушаков уличал во лжи на допросах уже самого Миниха и других своих бывших товарищей, признанных новой императрицей Елизаветой Петровной врагами отечества.

Вместе с любимцем императрицы - врачом Лестоком - в 1743 г. Ушаков пытал Ивана Лопухина, и если бы Ушаков дожил до 1748 г. (он умер в 1747 г.), то, несомненно, он бы вел в застенке "роспрос" и самого Лестока, попавшего к этому времени в опалу. Как тут не замрет сердце - а вдруг именно ты следующий кандидат на дыбу? Но так случилось, что Ушаков сумел остаться для царей человеком незаменимым, неким жрецом, неприступным хранителем высших тайн, стоящим как бы над людскими страстями и борьбой партий. Одновременно он обладал каким-то обаянием, мог найти общий язык с разными людьми. Вежливый и обходительный, он умел угодить "сильным" и не ожесточить слабых.

Преимущество "секретного зрения"

Тут нельзя не отметить, что между властителями и руководителями политического сыска всегда возникала довольно тесная и очень своеобразная и крепкая связь. Из допросов и пыточных речей они узнавали страшные, неведомые как простым смертным, так и высокопоставленным особам, тайны. И не только политические. Перед ними разворачивалось все "грязное белье" подданных и все их закулисные дела. Благодаря доносам, пыточным речам государь и его главный инквизитор ведали, о чем думают и говорят в своем узком кругу люди, как они обделывают свои делишки. Там, где иные наблюдатели видели кусочек подчас неприглядной картины в жизни отдельного человека, им открывалось грандиозное зрелище человечества, погрязшего в грехах и пороках. И все это - благодаря особому "секретному зрению" тайной полиции.

Только между государем и главным инквизитором не было тайн, и "непристойные слова" не облекались, как в манифестах и указах, в эвфемизмы. И эта связь, определенная всей системой самодержавной власти, накладывала особый отпечаток на отношения этих двух людей. Она делала обоих похожими на сообщников, соучастников не всегда чистого дела политики: ведь и сама политика не существует без тайн, полученных сыском с помощью пыток, изветов и доносов, донесений сексотов и агентов. Иначе невозможно объяснить, как смог Ушаков - этот верный сыскной пес императрицы Анны - удержаться при ее антиподе - императрице Елизавете, сохранить влияние и - самое важное для царедворца - право личного доклада у государыни, которая, как известно, сама не была расположена заниматься какими-либо делами вообще. Исполнительный, спокойный, толковый, Ушаков всегда оставался службистом, знающим свое место. Он не рвался на политический Олимп, не интриговал из-за власти и влияния, он умел быть незаметным, но незаменимым "навозным жуком" самодержавия. В этом-то и состояла причина его политической "непотопляемости".

Спокойствие "заплечного мастера"

Ведомство Андрея Ушакова было страшным местом. Некоторые из хранящихся в архивах бумаг Тайной канцелярии покрыты копотью и залиты воском свечей, которые стояли в пыточных палатах. На страницах этих бумаг видны подозрительные ржавые пятна, которые очень напоминают следы крови. Чтение таких дел, особенно в большом количестве, оставляет тяжелое впечатление: страх дыбы и раскаленных клещей отверзал любые уста, и под пыткой люди теряли честь, совесть, вообще человеческий облик.

Ушаков не испытывал отвращения к обнажению человеческих тел, а также несчастий и пороков. Наоборот, ему было интересно узнавать всю подноготную (слово, происходящее от простенькой пытки, когда пытуемому забивали под ногти спички), ему было любопытно видеть, как людей скручивают в бараний рог (выражение, которым обозначалась пытка с помощью скручивания веревки, привязанной одним концом к ногам, а другой - к голове). А потом все это гладко выразить на бумаге, довести дело до эшафота и получить за это очередное поместье или орден.

Любители "клубнички"

Ушаков быстро понял вкусы и пристрастия власть предержащих и умело им угождал. Впрочем, это было нетрудно сделать. С одной стороны, императрицы Анна и Елизавета очень не любили своих политических противников, врагов или тех, кого таковыми считали, и преследовали их беспощадно, а с другой стороны, обе обожали копаться в грязном белье своих подданных, особенно тех, кто принадлежал к высшему свету. Так, по упомянутому делу баронессы Соловьевой, Ушаков представил "на Верх" выписки из писем ее зятя, в которых не было никакого политического криминала, но зато содержалось много "клубнички": жалоб на непутевое поведение дочери баронессы, описание скандалов и дрязг в семье и т.п. Все это было чрезвычайно интересно государыне. И Ушаков умел обстоятельно, с подробностями все это прокомментировать.

Со стороны было видно, что это злословие, облеченное в форму доклада у императрицы, доставляет обоим несравненное удовольствие. Вот поэтому, как только кто-то из придворных приближался к ним, оба замолкали и смотрели на надоедалу глазами сообщников...

    Евгений Анисимов