Императрица Александра Федоровна жена Николая II Императрица Александра Федоровна жена Николая II  
AminPRO

Карта сайта / Главная / Кремлевские жены /


Остроумцы прошлых времен говорили: Петр I прорубил окно в Европу, не догадываясь, что через это окно полезут в Россию всякие воры и негодяи. В это же легендарное окно залетела на Русь и гессенская муха - вредитель злаков, пожиравший побеги пшеницы. Эту муху распространили по миру солдаты из Гессена, которые вывезли ее со своим фуражом. Гессенская муха ежегодно уничтожала на полях России посевы хлебов и была злостным врагом мужиков. Однако речь пойдет о другой "мухе", более опасной и зловредной. Но каждая история имеет свою предысторию…

   Статьи близкие по теме: 
   ----------------------------------------------------------------------
   Почему умер Александр III и зачем он переехал в Гатчинский дворец
   Императрица Мария Федоровна жена Александра III
   Николай II и истоки странных методов управления страной
   Посмертная одиссея Распутина
   Матильда Кшесинская – первая любовь…
   Анна Вырубова в жизни последней императорской семьи
   Вывод СК: Ленин в расстреле царской семьи не виновен!
   Уголовное дело цесаревича Алексея
   Чего боялся Яков Юровский
   Тайна жизни и смерти последнего императора
   Елизавета Федоровна - эталон нравственности и служения людям
   Юсуповы - трагедия рода
   Загадки дворцов Юсуповых
   Зимний дворец
   Петергоф - летняя резиденция Российских Императоров
   ----------------------------------------------------------------------

Понятно, что с высоты своего величия Виктория (королева Англии) смело вершила браки своих дочерей. Старшая стала императрицей Германской, породив кайзера Вильгельма II (он открыто презирал свою маменьку за то, что в душе она оставалась англичанкой). Младшую дочь - Алису-Мод-Мэри - Виктория неосмотрительно выдала за герцога Людвига IV Гессен-Дармштадтского, и этот бурбон затиранил свою жену. Александр 3, худ. Крамской Оскорбленная в браке, Алиса "испытала страсть к тюбингенскому богослову-рационалисту Давиду Штраусу… глубокая тайна окутывает этот роман, но он сильно смутил женщину, и Алиса пережила ужасные потрясения", от которых вскорости, еще молодой женщиной, и умерла. Людвиг IV, овдовев, отбил жену у русского дипломата Колемина, введя блудницу во дворец гессенских герцогов. Дочери подрастали между молитвами и сценами разврата с мордобитием их папеньки от госпожи Колеминой. В 1884 году Людвиг IV привез в Россию старшую дочь Эллу (Елизавету), выданную за царского брата Сергея Александровича; вскоре спихнул с рук и вторую дочь Ирену - за принца Генриха Прусского. Но уже подрастала младшая дочь - Алиса, и папаша зачастил в Петербург, прихватывая с собой и красивую девочку. Живя на хлебах русского зятя, Людвиг IV с непонятным упорством трижды в сутки обходил все окраины Петербурга; ни музеи, ни театры, ни библиотеки его не интересовали, - вечно пьяного дурака тянуло лишь в шалманы задворок русской столицы, где шумно пировали воры, извозчики и дворники. Герцог был законченный обалдуй "со старательно улыбающимися глазами и полной готовностью расхохотаться даже от рассказа о похоронах, дабы таким дешевым способом снискать популярность". Императрица Мария Федоровна жена Александра III

После скудного рациона Дармштадта, где гессенские принцессы чинно и благонравно хлебали вчерашний суп, Алиса с тихим ужасом наблюдала, как русские князья при игре в картишки, ленясь считать деньги, ставили золото "внасыпку" - стаканами! В 1889 году она целых шесть недель гостила у сестры Элли; подле своего беспутного папеньки Алиса очень много теряла во мнении русских и, кажется, сама понимала это. Принцесса была на голову выше Николая, отчего неказистый цесаревич стыдился подходить к ней, всегда испытывая робость перед рослыми людьми. Николая ужасно коробило, что придворные окрестили Алису "гессенской мухой"… Александр III, сам рожденный от гессенской матери, никаких симпатий к ее сородичам не испытывал (он даже ликвидировал в Дармштадте русское посольство!). И сейчас в Гатчине отлично понимали, зачем таскается в Петербург сам и таскает за собой дочку этот гессенский обормот. "Ники наш слабоволен, - сказала мать, - и я бы не хотела, чтобы он потом всю жизнь страдал под германским каблуком". Вопрос был решен за спиной Николая, который уже придумал невесте нежное имя - Аликс (нечто среднее между немецким "Алиса" и русским "Александра"). Однажды в Петергофе, когда отец подобрел от легкого подпития, сын рискнул завести разговор о возможной женитьбе на Алисе.

- Гессенская муха жужжит напрасно, - ответил отец. - У меня такое ощущение, что у этих гессенцев из Дармштадта много всего в штанах и очень мало чего под шляпами! Алиса же только тем и хороша, что имеет высокий рост и этим - да, согласен! - могла бы исправить твою испорченную породу… Офицеры Уланского полка, на переднем плане император Николай II, шеф уланского полка Александра Федоровна и командир полка Орлов Александр Афиногенович

При дворе сразу заметили, куда подул ветер, и сановники империи с их женами, еще вчера низко льстящие Алисе как возможной избраннице, теперь демонстративно отвернулись от нее. Перед самым отъездом принцесса была звана на придворный бал, но кавалера для нее уже не нашлось. Подавленная таким открытым невниманием, Алиса скромно жалась в стороне от танцующих, когда перед нею предстал молодой свитский полковник Орлов и тут же насквозь пронзил сердце "гессенской мухи" малиновым звоном отчаянных шпор… Таких красавцев Алиса еще не встречала! Александр Афиногенович Орлов с его стройной фигурой, с матовой кожей лица, с глазами-маслинами, - именно он, бравируя своей дерзостью, стал для нее прекрасным кавалером. Об этом человеке следует писать до конца: заядлый наркоман, поглощавший коньяк и опиум, шампанское и кокаин, водку и морфий, Орлов был еще и мистиком с особым взглядом на скрещение людских судеб. Добавим к этому злостную реакционную сущность красавца полковника - и образ будет завершен!
- А ведь я роковой мужчина, - сказал он Алисе, обомлевшей от его красоты. - Вы не боитесь меня?
На что последовал откровенный ответ:
- Мне ли бояться вас, если я сама верю в рок! Цесаревич Алексей сын Николая 2

Между ними уже тогда возникла немая духовная близость с привкусом тягучего, как мед, сладострастия, и все это (странное совпадение!) отчасти напоминало близость матери Алисы с мрачным фанатиком Штраусом… Качаясь на упругих диванах кареты, Алиса возвращалась с бала, и здесь случилось то, чего она сама же хотела: за Аничковым мостом к ней запрыгнул Орлов. Отвергнутая невеста, она подставила грудь и шею под бурный ливень неистовых поцелуев, а за окнами кареты неслышно кружило и несло громадные хлопья холодного русского снега… Орлов сказал ей:
- Моя жена дивная женщина. Но… вы поразили меня!

В ушах еще гремела бальная музыка, и Алиса поклялась, что никогда его не забудет. Она покинула Россию, чтобы больше сюда не возвращаться. Потом, из затишья Дармштадта, поцелуи Орлова казались ей лишь смешным эпизодом, каких будет в жизни еще немало. Русский престол стал для нее недосягаем, словно далекая звезда, и Алиса дала согласие на брак с Эдуардом Саксен-Кобург-Готским, который приходился ей кузеном.
- Но не станем спешить, - предупредила она жениха.
"Гессенская муха" словно предчуяла, что все еще может измениться, а в дневнике цесаревича Николая скоро появится пылкая фраза: "Моя мечта - когда-либо жениться на Аликс Г.".

Торжественное заседание Думы, Репин Станция Дно около Пскова Ольга дочь Николая 2 Татьяна дочь Николая 2 Мария дочь Николая 2 Анастасия дочь Николая 2 Цесаревич Алексей сын Николая 2 Императрица Александра Федоровна жена Николая II Николай 2 Николай 2 портрет, худ Черный Николай 2 официальный портрет 01 Анна Александровна Вырубова (Танеева) Император Николай Александрович и императрица Александра Федоровна Императрица Александра Федоровна жена Николая II Императрица Александра Федоровна жена Николая II Императрица Александра Федоровна жена Николая II Григорий Распутин Анна Вырубова подруга Александры Федоровной (Николай 2) Семья Николая 2 фото Николай 2 со своими детьми Николай 2, Александра Федоровна и старшие дочери Николай 2 с семьей на Императрица Александра Федоровна Распутин, Гермоген и Иллиодор

Здоровье царя ухудшилось, из Москвы был зван знаменитый доктор Захарьин, который заявил, что брайтонова болезнь нуждается в климате острова Корфу.
- Если со мной что случится, - сказал царь Николаю, - ты еще не женат. Это неприлично для… императора. Пока я жив, хочу видеть тебя супругом. Слава богу, что Эдди Кобургский умер и сердце Алисы Гессенской отныне снова свободно…
Ситуация не совсем корректная: сначала Алису забраковали, а теперь жених пускался за невестой вдогонку - умолять, чтобы она его осчастливила. Впрочем, Алисе не пристало и задаваться, ибо Гессенский двор в Европе - двор не первого ранга!

* * *

Гессен-Дармштадтское герцогство входило в состав кайзеровской Германии, и дела гессенские были делами берлинскими. Едва стало известно, что цесаревич едет искать руки Алисы, как сразу же сорвались с места два опытных путешественника - кайзер Вильгельм II и королева Великобританская. Брак и любовь для монархов - это прежде всего продолжение династической политики.

* * *

Николай постился, усердно раскрашивая пасхальные яйца. К заутрене выходил в гусарском ментике, христосовался со свитой. Алиса в эти дни заявила ему:
- А теперь я должна знать, что ты пишешь в дневнике…
- Но дневник я веду на русском.
- Все равно! Ты мне покажешь его…
Еще не став мужем, он уже попал под гессенскую цензуру.

* * *

Нет, она не забыла свою первую русскую любовь: став шефом Уланского полка, Алиса пожелала, чтобы Саня Орлов командовал этим полком, и Николай II уступил ее просьбе. В это время царица была стройной, хорошенькой женщиной, пышноволосая и синеглазая, с длинными черными ресницами, и никто бы не догадался, что за такою приличной вывеской таится скопище злобных истерик, мистики и ненависти… Один видный русский сановник случайно заехал в Дармштадт, где имел немало старых знакомых, и разговор у них, естественно, зашел о молодой русской государыне:
- Ах! До чего же мы в Гессене счастливы, что от нее избавились. А вы с нашей сумасшедшей принцессой еще наплачетесь.
- Но почему же? Она благопристойна и корректна.
- А вы разве еще не заметили, что Алиса ненормальная? Вы ведь не знаете в России всего того, что тут творилось под крышею дворца наших гессенских герцогов.
- Простите, а… что же тут у вас творилось?
- Это уж секрет нашего Дармштадта!

Секрета не было: мать русской императрицы умерла в чудовищных содроганиях души и нервов - общение с германским черносотенцем Давидом Штраусом, в котором она видела "мессию", искалечило ее жизнь и ее психику. Но идеи мессианства она заложила в душу дочери, и теперь Алиса с высоты престола беспокойно озиралась по сторонам, словно желая знать - где тут апостолы? Кто станет ее пророком "от небесного откровения"?..
Будущий "мессия" пока что колобродил в Сибири!

* * *

Царице стало мерещиться, будто революционеры хотят укокошить ее именно здесь - в шумном Париже. Однажды средь ночи с улицы послышался взрыв праздничной петарды.
- Полицию сюда! Нас убивают… где же полиция? Что за паршивый город Париж - на улицах ни одного шупо!
Явился сам парижский комиссар полиции Рейно, заставший императрицу в ночном пеньюаре, она с ногами забилась в кресло.
- Спасите меня, - скулила она, сжавшись в комок…

Рейно понял, что перед ним (увы, это надо признать!) плохо воспитанная женщина с расшатанной нервной системой. Скоро это поняли и французы: на смену активным восторгам пришло оскорбительное равнодушие. В следующем году царская чета должна была присутствовать на маневрах французской армии в Шампани, но Александра Федоровна твердо заявила супругу: "Надеюсь, Ники, ты не дашь убить меня в Париже!" Был страшный шторм, когда они высадились в Дюнкерке, и здесь Романовы проявили самое натуральное свинство. Прибыв в страну с дружеским визитом, они отказались от посещения столицы. Впрочем, на этот раз парижане их и не ждали: никаких флагов и лампионов, никаких петард и оваций! Во время случайной остановки в Компьене императрица вдруг… скрылась. Ее нашли в каком-то грязном чулане, средь старых бочек, за которыми она пряталась, вся трясясь от страха. Михаил Александрович брат Николая II
- Не подходите ко мне! - взвизгнула царица. - Я знаю, что все хотят моей смерти… Увезите меня во Фридрихсбург!
К этому времени она была уже матерью двух дочерей - Ольги и Татьяны. Наследник не появлялся, отсутствие сына ввергло Романовых в подлинную меланхолию. А случайная остановка в Компьене сыграла роль - именно здесь к царице явился первый предтеча мессии, которого она не уставала ждать!

* * *

Рождение третьей дочери Марии совпало по времени с кончиною в Абастумане Георгия, а младшему брату царя Михаилу как раз исполнился 21 год - Мишка вошел в тот возраст, когда Николай II обязан был передать ему свои регалии власти. Правда, император делал вид, что никаких обещаний в Ливадии не давал. Но брат официально (!) был объявлен в стране НАСЛЕДНИКОМ ПРЕСТОЛА - и он будет им до тех пор, пока у царя не появится сын…
- Нам нужен Алексей, - со значением говорил Николай II.

* * *

Но родила четвертую дочь, названную Анастасией.
- Где же наследник? - рыдала императрица…
Вашоль-Филипп оправдывался, что он не виноват:
- Мои пассы слабо влияют на вашу сущность, ибо в момент зачатия я нахожусь вдали от вас и не могу сосредоточиться…
Шарлатана ввели в императорскую опочивальню, где в ослеплении иконных ликов, мигавших во мраке лампадными огнями, стояли две гигантские кровати под пунцовыми балдахинами. Рядом с царской постелью водрузили ложе для "дорогого друга". Мораль была растоптана! То, что люди обычно тщательно прячут от других, "помазанники божии" производили при свидетеле.
- Наш dear Friend, - призналась императрица мужу, - оказался прав: его пасы уже во мне… Поздравь: это - Алексей!

Фрейлины первыми заметили, как она потолстела (они явно ей льстили). Напрасно лейб-акушер Дмитрий Оскарович Отт хотел вмешаться в течение беременности - императрица врача до себя не допускала. Время шло, и настал девятый месяц. Николай II официально заверил двор, что вскоре следует ожидать наследника. В поисках тишины Алиса перебралась в Петергоф, за ней тронулись и лейб-медики. Все ждали, когда залпы пушек с петропавловских кронверков возвестят России о прибавлении к дому Романовых…
Настал десятый месяц. Вот и одиннадцатый!
- Что-то стряслось в природе, - посмеивались врачи.

Профессору Отту подобная галиматья надоела. Он стал настаивать перед царем, чтобы его допустили до клинического осмотра.
- Но императрица - не баба, чтобы ее осматривали!
- Ваше величество, - дерзко отвечал Отт, - но я ведь гинеколог, а для нас все царицы такие же, простите, бабы…
Осмотр закончился скандалом.
- Вы и не были беременны, - буркнул Отт императрице. - Это вам внушили разные придворные негодяи…
Николаю II пришлось опубликовать официальное сообщение, что беременность императрицы оказалась ложной. Канониры крепости с матюгами разошлись от пушек.

* * *

Революция наказала сына "гатчинского затворника" кличкою Царскосельский Суслик. Пешие походы на дальние дистанции Николаю II пришлось отложить, чтобы эсеры не подстрелили из-за кустиков, словно бекаса. Все свои дремучие первобытные силы император вкладывал в заготовку дров для своего дворца - пилил и колол с утра до ночи, словно хороший дворник. По ночам же, в кожаной куртке шофера, никем не узнанный, он садился в байдарку, ожесточенно выгребая веслом, чтобы побыть одному - подальше от семейных дрязг, подальше от своих страхов.

Гневная (Мария Федоровна мать царя) свою невестку Алису безжалостно шпыняла:
- Надо уметь себя вести! Мне тоже не всегда хочется улыбаться людям, которых я не знаю. Плохо себя чувствую. Или просто нет настроения. Однако надо… Мы цари, а это значит, что мы всегда на виду, ослепленные ярким светом. И простым людям приятно, если царица подошла к ним в скромном ситцевом платье, какое и они носят, и вдруг спросила - почем сегодня на базаре говядина? А ты, голубушка, ведешь себя с людьми так, будто наступаешь на противную и скользкую лягушку.
- Мне неприятны ваши сентенции, - огрызалась Алиса.
- Это неточно сказано, - возражала Гневная. - Не мои сентенции противны тебе, а тебе противны все, кто тебя окружает, и только ты сама для себя еще не стала противна…

Федоровская церковь в Царском Селе - как старинная игрушка. Убранство ее богато. Она считалась "государственным собором", здесь молились Романовы с придворными. Кто как умел, так и молился. Александра Федоровна, верная себе, решила молиться так, чтобы ее никто не видел. Царицу угнетала мания преследования. В алтарных приделах храма она велела выдолбить для себя глубокую нишу, в которой и скрывалась. Время от времени из тайника, словно из гадючьей норы, высовывалась ее голова. Быстро оглядит молящихся - нет ли опасности, и снова спрячется, задернув ширму. Однажды, когда она так сидела, в храме раздалось:
- Ненормальная! - Это слово вырвалось у Гневной. - Передай своей сумасшедшей, - сказала она потом сыну, - что прятаться неприлично. Если мы все попрячемся по углам, то что же от нас, от Романовых, вообще останется? Тем более, здесь не улица и ни одна из статс-дам не держит бомбы под корсетом, а фрейлины не таят под лифами браунинги.
- Если бы ты, мама, знала, - отвечал император, - сколько в Аликс твердости духа… Как мощно укрепляет она меня в несении тяжкого бремени власти. Она совсем не сумасшедшая.
- Ну, так жди! Скоро она станет сумасшедшей…

В этом году и сам Николай II предстал перед русским обществом не совсем нормальным. Нашелся смельчак издатель, собравший в один том все резолюции и тосты императора. Книга состояла из одних только перлов: "Прочел с удовольствием… А мне какое дело?.. Живительно тронут… Ай да молодец!.. Царское спасибо молодцам-фанагорийцам… Пью за здоровье своих частей… Положение стыдное. Передайте извозчикам мою высочайшую благодарность… Я тронут… Пью за ваше здоровье, братцы… Надеюсь, союз между мною и корпусом жандармов будет крепнуть… Вырвать с корнем!.. Пью вместе с вами… Не сократить ли нам их?.." Цензура мгновенно зарезала эту книжицу, способную "расшатать устои самодержавия". Она запретила сочинения самого императора, который оказался вреден. Сам себе вреден, сам для себя опасен… Между тем время не располагало к веселости!

* * *

Охотница она до наслаждений Венеры была очень большая! Так царица во время плавания на "Штандарте", остановила свой выбор на Николае Павловиче Саблине… Личность неяркая. Обычный флотский офицер. Неразвратен, и этого достаточно. Живя в этом содоме, он страдал одним чувством — бедностью и унижением от этой бедности. Царица открыла ему сердце, но не кошелек…

Саблин — слабенькая копия Орлова! Прежде чем он стал командиром «Штандарта», он приобрел большой авторитет в царской семье. Если в доме Романовых назревал очередной скандал между супругами, арбитром выступал Саблин, который, внимательно выслушав мнения противных сторон, объективно и честно указывал, кто прав, кто виноват.

27 июля, после месячной болтанки в шхерах, «Штандарт» вернулся к берегам, а на 27 августа был запланирован отъезд царской семьи на киевские торжества. Николай Павлович Саблин навестил свою холостяцкую квартиру на Торговой улице, где и блуждал по комнатам в унылом одиночестве. С лестницы неожиданно прозвучал звонок… Саблин впустил незнакомого господина, который всучил в руки ему визитную карточку: под именем «Игнатий Порфирьевич Манус» помещалась колонка промышленных титулов…
— Итак, что вам, сударь, от меня угодно?
Манус очень прозорливо и быстро окинул убогое убранство квартиры захудалого дворянина, оглядел молодого стройного офицера.
— Я знаю, что вы человек порядочный, но бедный, и потому решил помочь вам, чтобы вы стали богатым…
— Каким образом? — удивился Саблин.
— Вы стали любовником нашей императрицы…

Саблин Николай Павлович и Александра Федоровна Саблин Николай Павлович Саблин Николай Павлович, Ольга, Александра Федоровна и Николай 2 Саблин Николай Павлович (слева), младшие дочери царя и офицеры Саблин Николай Павлович На переднем плане Александра Федоровна и Саблин Николай Павлович Саблин Николай Павлович и великая княжна Ольга


— Ложь! — выкрикнул Саблин.
— Не спешите, — умерил его пыл Манус. — Я вам покажу фотоснимок одной сценки, сделанной тайно в каюте «Штандарта»…
Саблин разорвал фотографию, не глянув на нее.
Раздался скрип — это смеялся Манус:
— Неужели вы думаете, что избавились от позора? Негатив снимка находится в банке одного нейтрального государства…
— Это шантаж! — воскликнул Саблин в ужасе.
Манус и не пытался ему возражать:
— Конечно, шантаж. Самый обычный. Вас я уже назвал порядочным человеком. Теперь назову себя непорядочным человеком. Что делать, если так надо? Обладая такой фотокарточкой, осмеливаюсь требовать от вас полного и беспрекословного подчинения мне!
Один рывок сильного тела, и голова Мануса была отброшена на валик кресла, а в кадык ему уперлось острие кортика.
— Пожалуйста… режьте! — прохрипел Манус. — Но после моих похорон фотоснимок должен быть опубликован в одной неприличной газете, а мои люди заодно уж перешлют копию и вашей невесте, на которой вы собираетесь жениться, зарясь на приданое…
Саблин отбросил кортик и спросил — что ему, подлецу, от него понадобилось? Манус поправил воротничок на потной шее.
— Я финансист, а потому мне нужно, чтобы вы проводили в кругу царя идеи тех операций, какие выгодны для меня.
— Хотите сделать из меня второго Распутина?
— Ну, подумайте сами — какой же из вас Распутин? — огорченно отвечал Манус. — Такой красивый, такой приятный офицер… Распутин давно в моих руках, но его примитивным мозгам не осилить тонкостей финансовой техники. Этот тип, вызывающий у меня отвращение, не видит разницы даже между акцией и облигацией!
— Короче — зачем вы пришли?
— Познакомиться и договорить относительно гонораров на будущее. Вы начнете действовать по моему сигналу. Я готовлю для матери-России министра финансов, который нужен России.
— То есть не России, а вам!
— Но я уже сроднился с Россией: теперь что мне, что России — это один черт… Коковцев меня устроить не может.
— Вы надеетесь, что я способен свергнуть Коковцева?
— А почему бы и нет? Капля камень долбит. Сегодня вы за табльдотом «Штандарта» скажете, что Владимир Николаевич демагог, завтра Распутин скажет, что Коковцев плут… глядишь, и царь задумался! Анархисты рвут министров бомбами, за это их вешают. Мы взорвем Коковцева шепотом, и никто нас не повесит. Напротив, мы с вами еще разбогатеем! А вы, чудак такой, схватились за свой острый ножик, на котором что-то еще написано…
Он взял кортик, прочел на лезвии торжественные слова: «ШТАНДАРТ». ЧЕСТЬ И СЛАВА».

* * *

К этому времени Бехтерев, великий знаток глубин души человека, уже отступился от лечения Александры Федоровны, полагая, что дурная наследственность, помноженная на мистические психозы, делает ее неизлечимой. Она еще не сумасшедшая, но и нормальной назвать ее трудно. Наряду с разрушенной психикой в ней бились и четкие импульсы твердой воли. Императрица была целеустремленной психопаткой … Но были и такие периоды, когда Николай II даже изолировал детей от матери. Его положение как императора тоже было ненормальным: болезнь жены следовало скрывать от придворных, от министров… даже от лакеев! Очевидец пишет: "Было испробовано все, что могли дать богатство и власть. Держали в Вилла-Франке яхту для изоляции царицы на море, строили в Крыму дворец для изоляции ее на суше. Александру интернировали за решетками замка Фридберг близ Наугейма. Осматривали больную светила мировой медицины, молились о ней архипастыри всех церквей, общее сочувствие родного ей немецкого народа могло быть полезно как успокаивающее средство. Но ничто не помогало!" Помимо страсти к обаятельному наркоману Орлову, императрица испытывала почти лесбиянскую привязанность к Анне Танеевой; иногда во время плавания на "Штандарте" она нервно требовала, чтобы подругу срочно доставили на корабль. Николай II посылал за фрейлиной миноносец, который на предельной скорости врывался в Неву, подхватывал с набережной Анютку и спешил обратно в финские шхеры. Царица успокаивалась.

В сферу постоянно ранящей возбудимости скоро попал и сын. Каждая мать любит свое дитя, и никто не осудит мать за эту любовь. Но даже в любви к сыну Алиса была предельно эгоистична. Это было какое-то патологическое обожание, неизменно связанное с мистическим ужасом. Во время революции, схватив маленького Алексея, царица в панике металась по углам дворца. За ней следили, боясь, что она спрячет наследника где-нибудь в таком месте, где его никто не сможет найти… Потом она перестала раздеваться на ночь. Заядлая лежебока, теперь она сидела на постели. Сидела не как-нибудь, а в дорожной ротонде и в шапке, держа возле себя саквояж с драгоценностями. "Аликс, что ты делаешь тут в потемках?" - "Разве ты не видишь, что я еду". - "Ты… едешь? Куда же ты едешь?" - "Пора бы уж знать, Ники, - отвечала она мужу, - что у меня есть единственная дорога - до родного Фридрихсбурга…" Она то требовала от царя, чтобы он ради ее успокоения пролил моря народной крови, то вдруг отупело застывала с вытаращенными глазами, недвижимая, словно истукан. Под глубоким секретом из Москвы был вызван опытный невропатолог Григорий Иванович Россолимо - образованнейший человек, близкий друг Чехова, Станиславского и Левитана. Столыпин Петр Аркадьевич - последний приличный премьер правительства Николая 2

Он потом рассказывал, что там творилось:
- Я нашел императрицу в состоянии животного ужаса. Никогда до этого не видав меня, она вдруг кинулась целовать мне руки! Никого не узнавала, постоянно рыдая. Просила, чтобы я вернул ей сына… Чепуха какая-то! Ведь наследник находился в соседней "игральной" зале. Я потребовал удаления больной из привычной для нее обстановки. Настаивал на клиническом содержании. "Что это значит? - возмутился Николашка. - Уж не хотите ли вы, чтобы я посадил ее в бедлам?" Меня выгнали. Потом царицу тайно вывозили в Германию, которая действовала на ее психику благотворно. А вскоре появился и Гришка Распутин, после чего помощь медицины уже не понадобилась. Я врач-психиатр, все-таки, как-никак, профессор медицины… Я далек от мистики, но даже я вынужден признать, что этот темный мужик обладал немалой силой внушения. В нем была какая-то особенность, которая властно парализовала волю не только женщин, но иногда действовала даже на крепких мужчин. Я знаю, что Столыпин влиянию Гришки не поддался. Он стал врагом его и на этом сломал себе шею…

* * *

Николай II был достаточно воспитан, чтобы не выражать свою кровожадность открыто. Зато в охоте проявил себя настоящим убийцей! Кажется, он вступил в негласное соревнование с другим фанатиком уничтожения природы - эрц-герцогом Фердинандом, наследником австрийским… Бывали дни (только дни!), когда царь успевал набить тысячу четыреста штук дичи; в особом примечании Николай II записывал в дневнике - с садизмом: "Убил еще и кошку". Сколько уничтожено им редких животных - не поддается учету. Для него охота не была охотой, если число жертв не округлялось двумя нулями. А после кровопролития очень любил взгромоздиться с ружьем на еще теплые трупы животных, и тогда его фотографировали… После Бородинских торжеств царь со всем семейством отъехал в Польшу - в заповедное имение Спалу. Его сопровождал богатый арсенал орудий убийства и целый штат придворных палачей, готовых помочь царю в уничтожении природы. Был чудесный теплый октябрь, и Крулев ляс затрещал от выстрелов, быстро росла гора окровавленных трупов. В промежутке отдыха царская семья забавлялась, наблюдая за матросом Деревенько, который, обвешавшись шевронами "за безупречную службу", носился бегом с наследником престола на сытом своем загривке…

Гемофилия сделала из ребенка калеку. Однажды в Спале катались по озеру, и, когда подгребли к берегу, мальчик не вытерпел - решил первым спрыгнуть на землю. При этом нечаянно ударился о борт лодки. Две недели спустя в паху у ребенка образовалась кровяная опухоль - гематома; в Спалу спешно вызвали лучших врачей - Федорова, Раухфуса, Боткина. В таких случаях необходимо вмешательство хирургии, но гемофилия не допускала применения скапьпеля: резать его - значило тут же убить! 21 октября температура у Алексея подскочила до 39,8°. Федоров сказал царю, чтобы он с женою были готовы к самому худшему исходу.

Сразу возник вопрос о судьбах престола. "Условный регент" великий князь Михаил под именем графа Брасова околачивался за границей. Породить второго сына царица, в силу женских немощей, была уже не способна. А великие князья Владимировичи, Борис и Кирилл, уже таскались к Щегловитову, спрашивая, какие у них есть юридические права на престол. Ванька Каин ответил им, что прав у них нету, но права сразу появятся, если их мать из лютеранства перейдет в православие. Чтобы добыть права на престол забулдыгам-сыновьям, старая потаскуха Мария Павловна (из дома Мекленбург-Шверинского) разделась и полезла в купель, дабы восприять веру византийскую. Говорят, что дядя Николаша сказал ей: "А чего ты раньше думала, дура старая?.." Об этом Щегловитов моментально сообщил в Спалу. В спальской церкви днем и ночью текли клубы ладана; царь телеграфировал Саблеру, чтобы перед Иверской иконой отслужили торжественную литургию; в столичном Казанском соборе круглосуточно совершали молебны о выздоровлении наследника…
- Можете ли спасти мне сына? - спросил царь врачей.
- Мы не боги, - ответил за всех старый Раухфус.

23 октября в Спалу приехал министр иностранных дел Сазонов; было очень раннее утро, в охотничьем шале все еще спали, министр пристроился возле камина, наслаждаясь теплом. Он привез царю доклад о положении на Балканах, о том, что схватка с германским милитаризмом близится… По лестнице, убранной рогами оленей, спустилась умиротворенная сияющая императрица.
- Вы улыбаетесь? Значит, наследнику лучше?
- Нет, - отвечала Алиса, - моему сыну хуже. Но я получила телеграмму от Распутина, который написал мне, что господь увидел мои слезы и теперь наследник останется жить.
Что тут можно сказать? Сазонов промолчал.

Днем температура пошла на убыль, а гематома медленно рассосалась. Если это чудо, то Распутин и в самом деле святой! Кровотечение наследника и прекращение его давно меня занимали. Тропинка исторических подозрений заводит нас в клинику доктора Бадмаева… Шарлатан снабжал Вырубову странным китайским снадобьем, которое увеличивало любое кровотечение, не только гемофилическое. Вырубова незаметно подсыпала эту отраву в пищу ребенка, а потом, когда болезнь обострялась, в интригу активно вторгался и сам Распутин, действуя "заговорами" или "божественной силой". Вырубова прекращала давать наследнику бадмаевские травки - наследник выздоравливал. В любом случае все трое имели выгоду: Распутин усиливал свою власть в царской семье, Вырубова держала в руках Распутина, а Бадмаев обретал право шантажировать обоих, что он очень тонко и делал! Как бы то ни было, но Дума при известии о выздоровлении наследника дружно встала и пропела "Боже, царя храни…".

* * *

В книге "Весь Петербург" Митька Рубинштейн, крупнейший капиталист-выжига, был представлен набором титулов, занимавших семнадцать строчек петитом. А дело пахло статьей № 108 Уголовного кодекса (государственная измена!). Еще не пойманный, Митька давно преступил эту статью, переведя русские процентные бумаги через германские банки. Подумав, банкир решил помочь императрице и вызвал к себе Манасевича-Мануйлова, который давно состоял его тайным агентом (о чем Белецкий не догадывался, считая его своим преданным шпионом). Митька сказал Ванечке прямо:
- Теперь ты будешь получать от меня сколько хочешь, но за это обязан прикрыть меня своим телом, когда я попаду под обстрел. Ничего больше не спрашивай. Пока вокруг сплошная темнота.
- А ты не волнуйся, - успокоил его Ванечка. - Когда ты будешь орать от страха, - окажусь рядом с тобой…

Он сдержал слово, и, когда Рубинштейн пойдет в тюрьму, обыск в его квартире станет проводить сам неустрашимый Ванечка! Рубинштейн повел себя осторожно, переводя деньги как будто не для Германии, а для… гессендармштадтских родственников императрицы (что, впрочем, одно и то же). Операция не отличалась особой сложностью. Акции русского общества "Якорь" он переправил в Швецию на имя финансового агента Виста, который тут же перевел акции в наличные деньги, незаметно уплывшие в Германию.
Пока было тихо… Рубинштейн предупредил:
- Я сделал, как просила меня государыня, но в обеспечение своей безопасности я ставлю условия - чтобы премьером стал Штюрмер, а в министры юстиции посадили нашего человека.

* * *

"Это дело вызвало внимание всей России, - писал Аарон Симанович. - Все евреи были очень встревожены. Еврейство устраивало беспрерывные совещания, на которых говорилось о преследованиях евреев… Я должен был добиться прекращения дела Рубинштейна, так как оно для еврейского дела могло оказаться вредным". Первым делом Симанович подцепил под локоток жену Рубинштейна и привел ее на Гороховую, где миллионерша горько рыдала, расписывая все ужасы гонений на ее бедного мужа… Она говорила:
- Страшный антисемитизм! Такого не было и при Столыпине.
- Едем! - крикнул Распутин, хватая шапку.

Царица приняла их в лазарете, еще ничего не зная. А когда узнала, что Рубинштейн арестован, у нее перекосило рот. Военная комиссия генерала Батюшина взяла дело Рубинштейна в свои руки, контрразведка Генштаба могла вытряхнуть из банкира всю душу, и тогда откроется, как она, императрица, переводила через Митьку капиталы во враждебную Германию… Запахло изменой и судами!
- Я еду в Ставку, - сказала она жене Рубинштейна. - Обещаю вам сделать все, чтобы пресечь антисемитские злодейства…

А Макаров и Батюшин уже докопались, что Рубинштейн через банки нейтральных государств выплачивал деньги кредиторам, состоявшим в германском подданстве. Он очень ловко спекулировал хлебом на Волге, искусственно создавая голод в больших городах России, он играл на международной бирже на понижение курса русских ценных бумаг, он продавал - через Персию - русские продукты в Германию, он закупал продукты в нейтральных странах и кормил ими немецкую армию… Лязгнули запоры камеры - Митька Рубинштейн встал, когда увидел входившего к нему министра юстиции.
- Александр Александрович, - сказал он Макарову, - я же ведь директор "Русско-Французского банка", и Россия просто не сможет воевать без меня… Я - тончайший нерв этой войны.
- Вы… грыжа, которую надо вырезать.
- Но в Царском Селе широко известна моя благотворительная деятельность на пользу солдатских сироток. Наконец…
- Наконец, - перебил его Макаров, - сидеть в столице вы не будете. Я запираю вас в псковской каторжной тюрьме!

Макаров, сам того не ведая, нанес по распутинской банде такой удар, от которого трещали кости у самой императрицы. Она приехала в Могилев возбужденная; вот ее подлинные слова: "Конечно, у Митьки были некрасивые денежные дела, но… у кого их нету? Будет лучше, Ники, если ты сошлешь Рубинштейна в Сибирь, но потихоньку, чтобы не оставлять его в столице для раздражения евреев… А знаешь, кто его посадил? Это же так легко догадаться - Гучков (!), которого я так страстно желала бы повесить…" Дался ж ей этот Гучков, которого она видела не сидящим, не лежащим, а непременно повешенным. Как же ей, хозяйке земли Русской, освободить Сухомлинова и Рубинштейна? Распутин сказал:
- Чепуха! Сменим Макарова - поставим Добровольского… А что? Выкручиваться как-то ведь надо. Юстицка - это юстицка…


      Валентин Пикуль. Отрывки из романа "Нечистая сила"

Дом Ипатьева в Екатеренбурге, место расстрела царской семьи:

Екатеренбург Дом Ипатьева 01 Екатеренбург Дом Ипатьева 02 Екатеренбург Дом Ипатьева 03 Екатеренбург Дом Ипатьева 04 Екатеренбург Дом Ипатьева 05 Екатеренбург Дом Ипатьева 06 Екатеренбург Дом Ипатьева 07 Екатеренбург Дом Ипатьева 08

PS:

Храм-на-Крови в честь Всех Святых, Земле Российской просиявших на месте Ипатьевского дома в Екатеринбурге.

Ганина Яма — заброшенный рудник, расположенный в урочище «Четыре Брата» в 2,5 км к северу от поселка Шувакиш и в 4 км на юго-восток от деревни Коптяки возле г. Екатеринбурга Свердловской области России. В середине XIX века этот участок земли купил подрядчик по имени Гавриил в надежде отыскать здесь золото. Жители деревни Коптяки называли владельца рудника Ганей. Отсюда и пошло название самой большой разработки рудника — Ганиной Ямы. Золото здесь не нашли, зато добывали железную руду. К началу XX века рудник был заброшен, шахты обвалились и поросли лесом.

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года на это место после расстрела были вывезены и сброшены в шахту останки императора Николая Второго, его семьи и приближенных. Ныне на Ганиной Яме расположен мужской монастырь в честь Святых Царственных Страстотерпцев.

Екатеренбург Храм на Крови Под Среднеуральском Монастырь Ганина Яма 01 на месте шахты куда были сброшены тела расстрелянной царской семьи Под Среднеуральском Монастырь Ганина Яма 02 на месте шахты куда были сброшены тела расстрелянной царской семьи Следователь Николай Соколов (раскопки на Ганиной Яме) 01

В браке Николая Александровича с Александрой Федоровной родилось пятеро детей:

   Ольга         (1895 — 1918);
   Татьяна       (1897 — 1918);
   Мария         (1899 — 1918);
   Анастасия     (1901 — 1918);
   Алексей       (1904 — 1918). 




вверх


Карта сайта
Обратная связь